Как найти радость

Сказать, что мне очень хотелось в качестве волонтёра съездить в Донецк, — считай, совсем ничего не сказать. Я как ребёнок пяти лет накануне Нового года — сгорала от нетерпения и не находила себе места. А дни, отделяющие меня от поездки, воспринимала как вредное, нудное препятствие. Я считала, что еду не просто помогать тем, кому тяжело, — мне мнилось, что я буду помогать самым-самым несчастным, самым-самым обездоленным. Говоря проще, — я ехала спасать, а оказалось, что еду спасаться. Правда, тогда это в голову не приходило.

Дни ожидания омрачала мысль о том, что я ничего не умею «особенного» — вроде приготовления еды на большую компанию нуждающихся или поклейки обоев в какой-нибудь повреждённой квартире, а ещё латать какие-нибудь дыры в домах. Поэтому я позвала с собой мужа. Муж у меня как раз наоборот всё особенное умел — клеить, строить, чинить и даже немножко готовить. То есть, — рассудила я, — мой супруг мне в моём будущем волонтёрском деле очень пригодится.

Почему я захотела стать волонтёром Русской Православной Церкви, не знаю точно. Мы с мужем, несмотря на то что люди православные, — мало воцерковлённые. Но что-то мне подсказывало, что ехать надо именно с церковными добровольцами. Может, мне казалось, что так мы поможем «действительно нуждающимся».

Обычно петербургским волонтёрам, чтобы попасть в Донецк, сначала надо приехать в Москву на поезде. Но у нас получилось иначе. В то же время и в том же направлении ехал на своей машине водитель, ему нужны были попутчики, а нам — транспорт. Водитель жил в Подмосковье, и мы с мужем отправились туда. Правда, по пути мы ещё подхватили четвёртого пассажира — нашего куратора и сестру милосердия в одном лице.

Ехали мы чудесно: с разглядыванием пейзажа за окном, с беседой с попутчиками. Неудивительно, что я ощутила мурашки счастья, как в детстве, когда ездила в деревню к бабушке с дедушкой. Потом дома, в Петербурге, я осознала, что ощущение «как в детстве» не покидало меня всю эту первую поездку.

Границу мы пересекли уже поздним вечером. На первом после КПП посту нас остановил человек в камуфляже и спросил, знаем ли мы, что начался комендантский час. Наша машина всеми восемью глазами своих пассажиров ошарашено уставилась на него: «И что нам теперь делать?» — спросили мы. «Ехать осторожно», — ответил он нам.

И мы поехали.

В темноте. Без указателей. Ещё и навигатор показывал дорогу не всегда: покажет — и зависнет. А мы продолжаем движение, местами — по памяти, а где-то и наощупь, надеясь, что до следующего включения интернета неуказанных картой развилок не будет. Мужчины наши справлялись.

В Донецк мы приехали в двенадцатом часу ночи. Нас встретила добрейшая девушка. Женщин она приютила сразу, а вот мужчин пришлось отправить на другой адрес, где они прекрасно переночевали на голом полу кухни, так как все остальные места были заняты. Но наши мужчины — на то и мужчины: укрылись полотенцами и уснули, и вспоминали это с юмором на следующее утро.

В прекрасном городе Донецке — зелёном, широком, с величественными зданиями и уютными скверами, с красивыми соборами и большими парками — я начала своё первое в жизни служение людям. Правда, всю эту красоту я увидела после, а сначала нас ждал частный сектор и жилая застройка, побитая войной.

Мы обзванивали нуждающихся, сортировали гуманитарную помощь прямо в квартире, в которой жили (склад занимал одну из комнат, в ней помещался диван для волонтёра, где он мог ночью спать), развозили пакеты с гумпомощью людям. Приезжая на адрес, «смотрели по ситуации» — кому помочь с уборкой, кому с гигиеной, кому добрым словом. Одному подопечному наши мужчины чинили кровать, дверь, вешали москитную сетку на окно.

А мы в это время посещали пожилую женщину с тяжёлым заболеванием. Девушки наводили порядок в квартире, наш куратор-сестра милосердия помогала подопечной помыться: из-за болезни обслуживать себя она самостоятельно не могла. Мы разбрелись по комнатам, я мыла зал под неусыпным взглядом хозяйки, с её точными рекомендациями и комментариями. Я залюбовалась этой женщиной — она говорила грамотным, чудесным русским языком, у неё были длинные густые и даже сейчас — роскошные волосы. Видно было, что в молодости наша пожилая хозяйка была настоящей красавицей. Тогда я подумала, что нужно сделать всё, что я могу, лишь бы каждый мог получить достойный уход и не оставался один на один со своей болью и бедой. Мне было с кого брать пример — я смотрела, как работает наш куратор, и понимала: надо учиться. В первую очередь — у неё, а потом вообще. Забегу вперёд и скажу, что, вернувшись домой, я действительно пошла учиться на курсы сестёр по уходу за лежачими больными и ранеными. А спустя полгода я узнала, что нашей пожилой подопечной не стало.

Однажды, в пригороде Донецка, мы навещали семью: папа недавно умер, мама с приходящей на помощь бабушкой как могут справляются с 17-летней лучезарной девчонкой-инвалидом детства. И несмотря на то что их дом посетила большая беда — потеря отца и супруга, несмотря на то что очень непросто быть матерью особенного ребёнка, обе — и мама, и дочка — были спокойны и счастливы, не подавлены и не злы, а наоборот, радостны, и видно было, что в этом доме живёт любовь.

Девочка провожала нас до машины, крепко и доверчиво держа меня за руку. И тут я вижу, что мой муж сидит на дереве в посадке напротив и рвёт дикие груши. Рвёт и ест! Набрав охапку, он спрыгнул, как подросток, с высокой ветки и, не растеряв ни одного плода, пошёл как ни в чём не бывало, пронося по дороге невероятный запах донецких груш. Потом эти груши лежали у нас в квартире и не просто пахли, а озаряли комнаты своим ароматом. Может быть, и муж тоже почувствовал себя как в детстве в этой поездке.

Рабочая неделя у волонтёра длится шесть дней, в воскресенье — отдых. В наш первый выходной мы всей командой вместе с куратором отправились на службу в церковь. Именно тогда я впервые узнала, что перед причастием оказывается надо читать «Последование ко Святому Причастию». Это произвело на меня небывалый эффект. Мне сорок лет, я крещена в младенчестве, с детства бабушка с дедушкой водили нас, внуков, в церковь, а я даже не слышала о таком. Но ещё более удивительное открытие меня ожидало уже в храме — батюшка, который меня исповедовал, назвал меня смиренной. Вот это была новость! Я точно знаю, что я раздражительная и обидчивая, вспыльчивая и мнительная и ещё много чего того, что я никогда никому не расскажу. Стыдно перед батюшкой: он ведь не знает, какая я на самом деле «смиренная». Теперь, конечно, можно себе в сложных моментах говорить: «Стоп, угомонись, батюшка же сказал, что ты смиренная, значит, надо смиряться». Тут главное — вовремя перестать гордиться своим подвигом. Оказалось, последнее почти невыполнимо.

В тот раз мы с супругом вместе ходили на исповедь впервые за двадцать лет (до этого мы так сделали лишь однажды, перед венчанием), причащались вместе…

Сегодня, вспоминая нашу совместную поездку, я думаю, что нашей семье, чтобы хоть немножко побывать малой церковью, а нам с мужем снова пережить ощущение детской безусловной радости, нужно было всего лишь приехать в Донецк и стать волонтёром Русской Православной Церкви.

Автор текста: Курасова Светлана